Напомним: победу в тылу ковали обычные люди и не у всех получалось быть героями. Начнем с того, что почти на всех эвакуированных в Куйбышев заводах были огромные проблемы с квалифицированными кадрами, потому что перевезти персонал полностью не получилось – вместе с предприятиями приезжала в лучшем случае треть его сотрудников.

Вот точные цифры от наркомата авиапромышленности: к концу 1941 года в самолетостроительной отрасли было занято 110 000 человек, но для того, чтобы обеспечить нормальную работу заводов, нужно было где-то найти еще 219 000 рабочих, из которых у 137 000 человек должен быть опыт работы и квалификация.

Откуда их взять, если к началу войны Куйбышев не был промышленным городом, а все, кто мог держать в руках инструмент и оружие, ушли на фронт? Комплектация предприятий прошла под девизом "молодым везде у нас дорога"!

Во втором полугодии 1941 года по предложению Главного Управления Трудовых Резервов из различных областей РСФСР в Куйбышев эвакуировали учащихся и сотрудников ремесленных училищ и школ ФЗО. Например, в июле на Безымянку вместе с пятитысячным десантом взрослых рабочих из Ленинграда приехало 5448 учеников ремесленных училищ.

10 февраля 1942 года Народный комиссариат авиационной промышленности СССР выпустил приказ №111сс о "дополнительном обеспечении рабочей силой авиационных заводов в Куйбышеве путём направления на них учащихся средних школ, ремесленных училищ, студентов первых и вторых курсов, рабочих в порядке перевода с необоронных предприятий и местной промышленности". Это позволило получить примерно 23 000 работников, которые не всегда могли дотянуться до рукояток станков.

13 июля 1942 года вышло постановление о закреплении за авиазаводами ремесленных училищ и школ ФЗО с общим числом учеников 10520 человек. Эта мера должна была обеспечить авиазаводы подготовленными рабочими кадрами, однако профессиональные навыки молодых рабочих были далеки от совершенства. Из годового отчета директора завода №18 следует, что "значительная часть рабочих, набранных, главным образом, за счет мобилизации местного сельского и городского населения, была малоквалифицированной и без достаточных производственных навыков".

Когда "закончилась" молодежь, на Безымянку призвали "служащих, рабочих предприятий и учреждений Куйбышева, а также неработающее население": в 1942 году в соответствии с решением обкома ВКПб прошла мобилизация 11900 человек.

Во-вторых, большую часть новых рабочих нужно было обеспечить едой, жильем, а некоторых еще и одеждой. И, если вы уже прочитали, как остро стоял квартирный вопрос в Куйбышеве в те годы, то понимаете, с какой проблемой столкнулось руководство заводов.

Это стало причиной массовых увольнений и "самоволок". Да! В годы войны тоже были увольнения: с 1942 по 1945 год на семи предприятиях региона набралось больше 115 тысяч уволенных работников. Но если в начале войны главной причиной увольнений рабочих был уход на фронт, к сорок второму году появились другие причины. И дело вовсе не в "брони", которую получали квалифицированные работники "оборонки". Просто не у всех получалось справляться с тотальным стрессом.

Представьте себя на месте юного работника, которого, например, мобилизовали из села: мало того, что живете вы в землянке, без возможности толком согреться, умыться и постирать вещи, так еще нужно работать на станке, который вы впервые увидели несколько дней назад. А пока вы дневную норму не выполните, с завода вас никто не отпустит. Понятно, что многие не выдерживали и банально сбегали домой: во второй половине 1942 года было зафиксировано 48800 случаев самовольного оставления производства.

Основная группа нарушителей приходилась на мобилизованных колхозников, среди которых было много женщин и подростков. Это можно объяснить негативной реакцией на принуждение к труду и тяжелой социально-производственной адаптацией к условиям городской среды. В конце концов многие из дети просто тяжело переживали разрыв с мамой — о том, что большинство "дезертиров" были обычными детьми и просто скучали по родному дому, военные летописцы предпочитают молчать.

Председатель военного трибунала войск НКВД СССР Приволжского военного округа Соколов докладывал секретарю Куйбышевского обкома ВКП(б) по авиационной промышленности Тарасьеву, что "состояние дел с дезертирством с авиационных заводов рабочих и служащих носит неугрожающий, но распространенный характер. Наиболее неблагополучными по дезертирству рабочих и служащих являются заводы №24, № 309 и № 525. Большинство дезертиров были моложе 19 лет".

Отражением ситуации можно считать доклад начальника цеха №18 завода №24, который поступил на имя помощника директора завода Шокина в феврале 1943 года. В докладе описаны самые явные причины, по которым рабочие самовольно оставляют рабочие места и не выходят на работу:

"Питание рабочих поставлено очень плохо. Рабочие-одиночки приходят на работу без завтрака и, находясь в общежитии, не всегда имеют возможность получить хотя бы кипяток. Калорийность обедов, отпускаемых в центральной раздаточной, низкая, меню однообразное, норма продуктов, отпускаемых на обед, не удовлетворяет потребность рабочих. По причине систематического недоедания в цехе имеется ряд случаев, когда лучшие кадровые рабочие периодически болеют авитаминозом.

Отоваривание продуктовых карточек в магазинах ОРСа производится несвоевременно, и зачастую часть продуктов по карточкам остается неотоваренной. Промтовары, как правило, выдаются в магазинах только по ордерам. Промтоварные карточки у большинства рабочих совершенно не отоварены, и рабочие не имеют возможности купить себе одежду, и поэтому многие рабочие ходят на работу совершенно оборванные и разутые, что вызывает невыходы на работу. На протяжении 3-5 месяцев в магазинах ОРСа совершенно отсутствует хозяйственное мыло, и рабочие не ходят в баню, и как результат - вшивость и кожные заболевания.

Вновь прибываемых рабочих размещают в исключительно стесненных условиях в 5-7 км от завода. Они зачастую целыми месяцами спят на голых нарах без матрацев, бараки плохо отапливаются и не всегда освещаются. Кроме указанных причин, учитывая недостаток рабочей силы в цехе, рабочие цеха совершенно не имеют выходных дней, и это вызывает переутомление рабочих".

Выйти из сложной ситуации помогла проверенная методика "кнута и пряника". Правда, та самая ее неприятная версия, когда пряником тоже бьют: льготы получали только те, кто не просто хорошо работал, а перевыполнял нормы.

Для начала, работникам заводов "оборонки" увеличили зарплату.

Этот ход сложно назвать эффективным, потому что в государственных магазинах все выдавали по карточкам, а цены на рынках росли гораздо быстрее окладов. К тому же в военные времена деньги теряют вес — все продавцы предпочитают натуральный обмен.

Директорат заводов про это знал, поэтому частенько премировал лучших работников не деньгами, а продуктами питания, дополнительными обедами в заводских столовых, бескарточными довесками хлеба и дефицитными товарами. Например, 8 апреля 1943 года бюро Куйбышевского обкома утвердило разнарядку на распределение среди стахановцев оборонных заводов 6188 пар импортной обуви.

Решать проблемы кнутом, репрессиями и жесткими законами руководству страны было привычнее. И готовить этот кнут начали до начала войны: в 1938 году Совет народных комиссаров СССР принял постановление №1320, которое узаконило внедрение на предприятиях СССР трудовых книжек, которые хранились у администрации предприятий. Зачем нужны были трудовые книжки? Чтобы повысить контроль за рабочими и ограничить им свободу перемещений — с 1939 года рабочие и служащие, поступающие на работу, в обязательном порядке предъявляли администрации предприятия трудовую книжку, в которую были записаны фамилия, имя и отчество владельца, его возраст, образование, профессия и сведения о переходе из одного предприятия в другое, включая причины такого перехода.

Это помогало: директор завода №18 в одном из отчетов в наркомат отмечал, что именно дополнительное использование "внесменного" времени трудящихся позволило его предприятию перевыполнить программу 1943 года по товарной и валовой продукции, а на заводе №24 сверхурочные работы в 1943-1944 годах составили более 30% всего рабочего времени. Безымянка всю войну работала "сверхурочно": только во втором полугодии 1945 года, когда отгремели салюты Дня Победы, авиастроители перешли на восьмичасовой рабочий день с отменой сверхурочных работ и введением выходных дней и отпусков.

Потом директорам предприятий разрешили урезать хлебную пайку тем, кто плохо работает: все, кто не обеспечивал норму выработки или "не покончат с недобросовестным отношением к своей работе", могли получить на 200 граммов хлеба меньше.

А 26 декабря 1941 года был принят Указ "Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий", который на время войны перевел всех, кто работал в военной промышленности, в статус "мобилизованные" со всеми вытекающими из данного статуса последствиями — они не могли покидать рабочие места без разрешения директора предприятия, а в случае самовольного ухода становились дезертирами. Лица, виновные в самовольном уходе, привлекались к уголовной ответственности. Уголовно преследовались и лица, совершившие прогул. Статистика ГУЛАГа показывает, что это были не просто слова: больше 50% осужденных в годы войны были наказаны за самовольный уход с предприятий и это с учетом того, что многие директора предприятий тормозили применение уголовных наказаний: в документах Комитета по учету и распределению рабочей силы отмечается: "безнаказанности дезертиров способствует и то, что руководители многих предприятий и учреждений и председатели правлений колхозов принимают на работу дезертиров с других предприятий, а прокуратура не выполняет требования закона о привлечении к ответственности их укрывателей, что особенно необходимо в условиях военного времени".

Чем вызвана "мягкость" директоров? Человечностью? Да. Но не только: они прекрасно понимали, что работать на заводе было ничуть не легче, чем воевать на передовой!

Показательные суды на предприятиях с выездными сессиями военных трибуналов устраивались прямо в цехах — с точки зрения руководителей предприятия это должно было сформировать у рабочих и служащих понимание неотвратимости наказания за совершенные проступки. Репрессии применялись даже против руководства: по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года, руководители предприятия, которые не привлекли лиц, виновных в нарушении трудовой дисциплины, к суду, сами должны были нести судебную ответственность.

С другой стороны, в 1942 году бригада комсомольцев, отправленная ЦК ВЛКСМ расследовать проблемы трудовой дисциплины, писала, что "на заводе № 1 сбежало свыше тысячи молодых рабочих. Дирекция завода передала в суд в июне дела на 747 нарушителей дисциплины, в июле на 278. Нередко у нас забывают о том, что судить нужно и тех, кто бездушно относится к молодым рабочим".

Ежовые рукавицы сняли только в 1944 году, когда численность персонала Безымянки впервые с начала войны начала снижаться: план по жилищному строительству на 1943 год был выполнен чуть больше, чем наполовину и больше ста тысяч человек решили уволиться.

Руководство наркомата всерьез обеспокоилось вопросом улучшения социально-бытового положения рабочих авиазаводов и 29 августа выпустило приказ "Лицом к быту", который предписывал директорам и заместителям авиапредприятий систематически посещать столовые, общежития и прочие объекты социально-бытового обеспечения; обеспечить выполнение плана жилищного строительства и в течение года перевести в общежитие всех рабочих, все еще подселенных к местному населению, улучшить работу столовых и ввести для рабочих моложе 18 лет трехразовое питание, используя для этого продукты, полученные от подсобных хозяйств

Правда, окончательно от кнута отказываться никто не собирался, поэтому, когда на заводе №454 было зафиксировано существенное отставание от планового графика, его перевели на круглосуточную работу, а личный состав предприятия перешел на казарменное положение. Оценить степень эффективности репрессий в стимулировании труда в военное время весьма сложно, потому что на самую проблемную категорию работников — мобилизованных подростков, выходцев из деревень — страх влиял слабо. Тем не менее, от уголовной ответственности за нарушение трудовой дисциплины отказались только после войны.